Книга Запрет на вмешательство  - Макс Глебов

Похоже, командование противника не сомневалось в том, что с рассветом русские попробуют захватить село, расположенное в седловине между холмами, невдалеке от одного из которых мы и остановились. Через село шла единственная в ближайших окрестностях приличная дорога, столь необходимая для техники, которой у окруженных армий было еще довольно много. Немцы понимали, что попавшие в котел советские войска обязательно попытаются открыть себе путь на восток, и готовили им теплую встречу.

Помимо мощной обороны в самом селе, где засела усиленная пехотная рота, противник надежно контролировал высоты, с которых отлично простреливались все подступы к населенному пункту, а в ближайшем тылу ждали своего часа артиллеристы. Кроме того, я ничуть не сомневался, что если дела у пехоты пойдут неважно, ей на выручку очень быстро прибудет и авиация.

Наши войска сосредоточились в лесу в паре километров от села. Для попытки прорыва там уже накопилось около батальона пехоты и семь танков Т-26. За их спинами расположились минометные батареи, а еще дальше восемь полковых пушек. И, наконец, в трех километрах от переднего края изготовилась к стрельбе батарея легких гаубиц.

По нынешним скудным временам силы для операции были выделены немалые, но их все равно явно не хватало. Советские легкие танки Т-26 были по-своему неплохими машинами, но к началу войны сильно устарели, прежде всего, потому, что их пятнадцатимиллиметровая броня не держала пулю немецкого противотанкового ружья, а этим оружием пехота противника была весьма неплохо насыщена. Странно сравнивать, но лобовая броня этого танка имела такую же толщину, как у немецкого бронетранспортера. Так что особых надежд на успех атаки я не питал, если, конечно, в развитие событий не вмешается некий неучтенный фактор, наш отряд, например.

– Товарищ капитан, – шепотом доложил я Щеглову, залегшему вместе с отрядом в трех сотнях метров от позиций противника. Темнота неплохо скрывала нас, но до рассвета оставалось совсем немного, – впереди батарея восьмидесятимиллиметровых минометов. За ней высота, занятая противником. Наши вот-вот пойдут в атаку. Не думаю, что они станут ждать рассвета – им только немецкой авиации над головами не хватало. Вряд ли мы найдем лучший момент для попытки прорыва.

– Предлагаешь ударить немцам в спину после начала атаки? – сомнений в голосе капитана я не услышал. Люди здесь, как и везде впрочем, встречались разные, но трусов среди красноармейцев и их командиров было все же меньшинство, и Щеглов к этой категории точно не относился.

Пока мы с сержантом Игнатовым бегали от немцев по лесам и полям, наш отряд успел прирасти на восемь человек. Сержант, старшина и шестеро красноармейцев – все, что осталось от гаубичной батареи после налета пикирующих бомбардировщиков и последовавшего за ним прорыва немцев. Как и мы, артиллеристы пытались выйти к своим, но в отличие от отряда Щеглова, окружающей обстановки они не знали совсем и собирались по ночам пробираться в восточном направлении. Разведчики капитана без труда обнаружили их дневку, и отряд получил неожиданное пополнение. Теперь у нас насчитывалось двадцать «активных штыков», как выразился Игнатов, и если с толком использовать фактор внезапности, мы могли оказать нашим ощутимую помощь.

С оружием в нашем отряде дела обстояли не очень. Пулеметов не было совсем. Гранат – десяток штук РГД-33 на всех. Мое «панцербюксе» с девятью патронами – единственное средство борьбы с бронированными целями. Остальное – винтовки, причем патронов к ним по пятнадцать-двадцать штук на ствол. На короткий бой должно хватить, но я сильно подозревал, что если мы ввяжемся в эту авантюру, просто так немцы нас не отпустят и драться придется всерьез. Тем не менее, других вариантов все равно не просматривалось.

– Да, товарищ капитан, – ответил я Щеглову, когда пауза после его вопроса уже изрядно затянулась, – Минометчики впереди нас – одна из основных головных болей для наступающей пехоты. Если мы сможем уничтожить хотя бы эту батарею, наша роль в предстоящем бою уже окажется немалой, но дальше, на высотке, у немцев стоят тридцатисемимиллиметровые противотанковые пушки Pak 35/36, и легкие танки могут понести от их огня весьма ощутимые потери – их броня оставляет желать много лучшего.

– Невысокого ты мнения о наших танках, – недовольно проворчал капитан, но было видно, что в душе он со мной согласен.

Наш разговор прервал свит мин и накативший с запада грохот орудий. В селе и на высотах по обе стороны дороги загрохотали взрывы. В темноте были видны только яркие вспышки, и оценить эффективность огня не представлялось возможным, но то, что атака вот-вот начнется, сомнений не вызывало.

Артподготовка длилась не больше пяти минут – боеприпасов у окруженных армий катастрофически не хватало. Под прикрытием темноты сводный батальон, набранный по частям из нескольких разбитых полков, вышел из леса и развернулся в боевой порядок. Впереди нас раздались отрывистые команды – немцы готовились к бою. Хлопнуло несколько минометных выстрелов и в небе вспыхнули «люстры» осветительных мин.

– Значит так, – начал Щеглов, собрав короткое совещание, на котором кроме меня присутствовали сержанты и старшина, – минометчиков будем брать в ножи. Если мы хотим захватить высоту, немцы как можно позже должны узнать, что на них напали с тыла. Нагулин в первой атаке не участвует. Он со своей пушкой нам понадобится наверху в качестве снайпера и бронебойщика и потерять его в рукопашной мы себе позволить не можем.

Капитан повернулся ко мне, ожидая возражений и готовясь их немедленно пресечь. Зная привычку здешних командиров затыкать подчиненного на полуслове, я решил начать с самой сути, чтобы до Щеглова сразу дошел смысл моего предложения.

– Метать ножи мне можно будет, товарищ капитан?

– Умеешь? – прищурился Щеглов, ни разу не видевший в моих руках холодного оружия.

– С двадцати метров точно не промахнусь.

– Сколько? – удивленно уставился на меня Игнатов. В глазах капитана я тоже увидел откровенное сомнение.

– Двадцать метров, товарищ капитан. Это если я первый раз вижу нож. Свой я могу метать и с тридцати, но, к сожалению, моих ножей при мне нет.

– Вот ведь… – капитан колебался, – что раньше-то молчал? И не верить тебе никаких оснований нет, но пока сам не увижу… Ладно, с двадцати метров разрешаю. Игнатов, подбери для ефрейтора несколько ножей из наших запасов.

– Есть, – кивнул сержант и потянулся к своему ранцу.

Впереди раздались хлопки минометных выстрелов. Немцы на высотах увидели цели и передали минометчикам данные для стрельбы. К моменту, когда небо на востоке стало светлеть, и в окружающем пейзаже уже можно было что-то различить, до немецких позиций советской пехоте и танкам оставалось пройти еще около семисот метров, а они уже понесли немалые потери.

– Держи, снайпер, – Игнатов сунул мне в руки шесть метательных ножей в кожаных ножнах, – дал бы еще, да нет больше. Нам ведь тоже чем-то работать надо.

– Спасибо за доверие, товарищ сержант.

– Да ладно, Нагулин. Дураком надо быть, чтобы твоим словам не поверить после того, что я своими глазами видел.